Н. С. Тихонов родился 22 ноября (4 декабря) 1896 года в Санкт-Петербурге в семье ремесленника-цирюльника (парикмахера) и портнихи. Учился сперва в начальной городской школе, затем — в Торговой школе, где в числе прочего преподавали коммерческие науки, товароведение, стенографию. В 1911 году бросил учёбу (по словам поэта, окончил школу), чтобы помогать своей малоимущей семье. Поступил писцом в Главное морское хозяйственное управление. В 1915 году был призван в армию, где служил в гусарском полку. В 1918 году вступил в РККА, в 1922 году был демобилизован. Н. С. Тихонов рано начал писать стихи. Первая публикация относится к 1918 году. В молодости поэт был последователем Гумилева, испытал также мощное влияние творчества Киплинга. В 1920-х поэт вошел в литературное объединение «Серапионовы братья», опубликовал поэму «Сами». Первые сборники стихов («Орда» и «Брага») вышли в 1922 году; они так и остались вершиной творчества Тихонова. Многие стихотворения в этих сборниках стали классикой жанра баллады: «Баллада о гвоздях», «Баллада о синем пакете», «Дезертир». Эти книги вызвали огромный интерес читателей; на протяжении 1920-х годов Тихонов оставался одним из самых популярных советских поэтов. С конца 1920-х годов поэт много ездил по стране, в частности на Кавказ. Внимательно изучал жизнь и историю народов Кавказа. Занимался переводами грузинских, армянских, дагестанских поэтов. В 1935 году впервые поехал в Западную Европу с советской делегацией на Конгресс в защиту мира в Париже. Неоднократно выступает с политическими заявлениями, поддерживающими линию советского руководства. Участник советско-финляндской войны 1939—1940 годов. Возглавлял группу писателей при газете «На страже Родины». Во время Великой Отечественной войны работал в Политуправлении Ленинградского фронта. Писал очерки и рассказы, статьи и листовки, стихи и обращения. Стихи этого периода вошли в книгу «Огненный год» (1942 год), самое известное произведение военных лет — поэма «Киров с нами». В 1944-1946 председатель Правления СП СССР. В послевоенный период Тихонов пишет меньше, что было связано с значительными общественными нагрузками. В мае 1947 года в рамках борьбы с космополитизмом Николай Тихонов обрушился с критикой на изданную еще в 1941 году книгу И. М. Нусинова «Пушкин и мировая литература», обвинив автора в том, что Пушкин у него «выглядит всего лишь придатком западной литературы», в преклонении перед Западом, в забвении того, что только русская литература «имеет право на то, чтобы учить других новой общечеловеческой морали», назвав автора «беспаспортным бродягой в человечестве». С 1949 года Тихонов был председателем Советского комитета защиты мира, в 1950 году стал членом Бюро ВСМ. Побывал в составе советских делегаций в ряде стран Европы и Азии. В 1944—1946 годах был председателем правления СП СССР, с 1946 года — заместитель генерального секретаря СП СССР. Депутат ВС СССР 2—9 созывов с 1946 года, ВС РСФСР и Моссовета. Заместитель председателя Комитета по Сталинским премиям в области литературы и искусства. В 1966 году первым среди советских писателей был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Н. С. Тихонов и Л. И. Брежнев — единственные, кто был награжден и Ленинской премией, и Международной Ленинской премией «За укрепление мира между народами». Поэт скончался 8 февраля 1979 года в Москве. Незадолго до смерти, выступая по советскому радио, вспоминал о своём учителе Н. С. Гумилёве (чьё имя было тогда под запретом) и цитировал его стихи. Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок № 9). Известны живописные и графические портреты Н. Тихонова, исполненные в разные годы советскими художниками, в том числе Т. К. Афониной (1980).
Николай Тихонов Биография
Н. С. Тихонов родился 22 ноября (4 декабря) 1896 года в Санкт-Петербурге в семье ремесленника-цирюльника (парикмахера) и портнихи. Учился сперва в начальной городской школе, затем — в Торговой школе, где в числе прочего преподавали коммерческие науки, товароведение, стенографию. В 1911 году бросил учёбу (по словам поэта, окончил школу), чтобы помогать своей малоимущей семье. Поступил писцом в Главное морское хозяйственное управление. В 1915 году был призван в армию, где служил в гусарском полку. В 1918 году вступил в РККА, в 1922 году был демобилизован. Н. С. Тихонов рано начал писать стихи. Первая публикация относится к 1918 году. В молодости поэт был последователем Гумилева, испытал также мощное влияние творчества Киплинга. В 1920-х поэт вошел в литературное объединение «Серапионовы братья», опубликовал поэму «Сами». Первые сборники стихов («Орда» и «Брага») вышли в 1922 году; они так и остались вершиной творчества Тихонова. Многие стихотворения в этих сборниках стали классикой жанра баллады: «Баллада о гвоздях», «Баллада о синем пакете», «Дезертир». Эти книги вызвали огромный интерес читателей; на протяжении 1920-х годов Тихонов оставался одним из самых популярных советских поэтов. С конца 1920-х годов поэт много ездил по стране, в частности на Кавказ. Внимательно изучал жизнь и историю народов Кавказа. Занимался переводами грузинских, армянских, дагестанских поэтов. В 1935 году впервые поехал в Западную Европу с советской делегацией на Конгресс в защиту мира в Париже. Неоднократно выступает с политическими заявлениями, поддерживающими линию советского руководства. Участник советско-финляндской войны 1939—1940 годов. Возглавлял группу писателей при газете «На страже Родины». Во время Великой Отечественной войны работал в Политуправлении Ленинградского фронта. Писал очерки и рассказы, статьи и листовки, стихи и обращения. Стихи этого периода вошли в книгу «Огненный год» (1942 год), самое известное произведение военных лет — поэма «Киров с нами». В 1944-1946 председатель Правления СП СССР. В послевоенный период Тихонов пишет меньше, что было связано с значительными общественными нагрузками. В мае 1947 года в рамках борьбы с космополитизмом Николай Тихонов обрушился с критикой на изданную еще в 1941 году книгу И. М. Нусинова «Пушкин и мировая литература», обвинив автора в том, что Пушкин у него «выглядит всего лишь придатком западной литературы», в преклонении перед Западом, в забвении того, что только русская литература «имеет право на то, чтобы учить других новой общечеловеческой морали», назвав автора «беспаспортным бродягой в человечестве». С 1949 года Тихонов был председателем Советского комитета защиты мира, в 1950 году стал членом Бюро ВСМ. Побывал в составе советских делегаций в ряде стран Европы и Азии. В 1944—1946 годах был председателем правления СП СССР, с 1946 года — заместитель генерального секретаря СП СССР. Депутат ВС СССР 2—9 созывов с 1946 года, ВС РСФСР и Моссовета. Заместитель председателя Комитета по Сталинским премиям в области литературы и искусства. В 1966 году первым среди советских писателей был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Н. С. Тихонов и Л. И. Брежнев — единственные, кто был награжден и Ленинской премией, и Международной Ленинской премией «За укрепление мира между народами». Поэт скончался 8 февраля 1979 года в Москве. Незадолго до смерти, выступая по советскому радио, вспоминал о своём учителе Н. С. Гумилёве (чьё имя было тогда под запретом) и цитировал его стихи. Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок № 9). Известны живописные и графические портреты Н. Тихонова, исполненные в разные годы советскими художниками, в том числе Т. К. Афониной (1980).SERGEYg
Огонь, веревка, пуля и топор Как слуги кланялись и шли за нами, И в каждой капле спал потоп, Сквозь малый камень прорастали горы, И в прутике, раздавленном ногою, Шумели чернорукие леса. Неправда с нами ела и пила, Колокола гудели по привычке, Монеты вес утратили и звон, И дети не пугались мертвецов... Тогда впервые выучились мы Словам прекрасным, горьким и жестоким. 1921 Поэзия серебряного века. Москва: Художественная литература, 1991.
* * *
Огонь, веревка, пуля и топор Как слуги кланялись и шли за нами, И в каждой капле спал потоп, Сквозь малый камень прорастали горы, И в прутике, раздавленном ногою, Шумели чернорукие леса. Неправда с нами ела и пила, Колокола гудели по привычке, Монеты вес утратили и звон, И дети не пугались мертвецов... Тогда впервые выучились мы Словам прекрасным, горьким и жестоким. 1921 Поэзия серебряного века. Москва: Художественная литература, 1991. SERGEYg
Мы разучились нищим подавать, Дышать над морем высотой соленой, Встречать зарю и в лавках покупать За медный мусор - золото лимонов.
Случайно к нам заходят корабли, И рельсы груз проносят по привычке; Пересчитай людей моей земли - И сколько мертвых встанет в перекличке.
Но всем торжественно пренебрежем. Нож сломанный в работе не годится, Но этим черным, сломанным ножом Разрезаны бессмертные страницы. Ноябрь 1921 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
Мы разучились нищим подавать, Дышать над морем высотой соленой, Встречать зарю и в лавках покупать За медный мусор - золото лимонов.
Случайно к нам заходят корабли, И рельсы груз проносят по привычке; Пересчитай людей моей земли - И сколько мертвых встанет в перекличке.
Но всем торжественно пренебрежем. Нож сломанный в работе не годится, Но этим черным, сломанным ножом Разрезаны бессмертные страницы. Ноябрь 1921 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995. SERGEYg
Как след весла, от берега ушедший, Как телеграфной рокоты струны, Как птичий крик, гортанный, сумашедший, Прощающийся с нами до весны,
Как радио, которых не услышат, Как дальний путь почтовых голубей, Как этот стих, что, задыхаясь, дышит, Как я - в бессонных думах о тебе.
Но это все одной печали росчерк, С которой я поистине дружу, Попросишь ты: скажи еще попроще, И я еще попроще расскажу.
Я говорю о мужестве разлуки, Чтобы слезам свободы не давать, Не будешь ты, заламывая руки, Белее мела, падать на кровать.
Но ты, моя чудесная тревога, Взглянув на небо, скажешь иногда: Он видит ту же лунную дорогу И те же звезды, словно изо льда. 1937-1940 Советская поэзия. В 2-х томах. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм. Москва: Художественная литература, 1977.
[b]* * *[/b]
Как след весла, от берега ушедший, Как телеграфной рокоты струны, Как птичий крик, гортанный, сумашедший, Прощающийся с нами до весны,
Как радио, которых не услышат, Как дальний путь почтовых голубей, Как этот стих, что, задыхаясь, дышит, Как я - в бессонных думах о тебе.
Но это все одной печали росчерк, С которой я поистине дружу, Попросишь ты: скажи еще попроще, И я еще попроще расскажу.
Я говорю о мужестве разлуки, Чтобы слезам свободы не давать, Не будешь ты, заламывая руки, Белее мела, падать на кровать.
Но ты, моя чудесная тревога, Взглянув на небо, скажешь иногда: Он видит ту же лунную дорогу И те же звезды, словно изо льда. 1937-1940 Советская поэзия. В 2-х томах. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм. Москва: Художественная литература, 1977. SERGEYg
И сказал женщине суд: "Твой муж - трус и беглец, И твоих коров уведут, И зарежут твоих овец".
А солдату снилась жена, И солдат был сну не рад, Но подумал: она одна, И вспомнил, что он - солдат.
И пришел домой, как есть, И сказал: "Отдайте коров И овец иль овечью шерсть, Я знаю всё и готов".
Хлеб, два куска Сахарного леденца, А вечером сверх пайка Шесть золотников свинца. 6 ноября 1921 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * *
И сказал женщине суд: "Твой муж - трус и беглец, И твоих коров уведут, И зарежут твоих овец".
А солдату снилась жена, И солдат был сну не рад, Но подумал: она одна, И вспомнил, что он - солдат.
И пришел домой, как есть, И сказал: "Отдайте коров И овец иль овечью шерсть, Я знаю всё и готов".
Хлеб, два куска Сахарного леденца, А вечером сверх пайка Шесть золотников свинца. 6 ноября 1921 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.SERGEYg
В глазах Гулливера азарта нагар, Коньяка и сигар лиловые путы,- В ручонки зажав коллекции карт, Сидят перед ним лилипуты.
Пока банкомет разевает зев, Крапленой колодой сгибая тело, Вершковые люди, манжеты надев, Воруют из банка мелочь.
Зависть колет их поясницы, Но счастьем Гулливер увенчан - В кармане, прически помяв, толпится Десяток выигранных женщин.
Что с ними делать, если у каждой Тело - как пуха комок, А в выигранном доме нет комнаты даже Такой, чтобы вбросить сапог?
Тут счастье с колоды снимает кулак, Оскал Гулливера, синея, худеет, Лакеи в бокалы качают коньяк, На лифтах лакеи вздымают индеек,
Досадой наполнив жилы круто, Он - гордый - щелкает бранью гостей, Но дом отбегает назад к лилипутам, От женщин карман пустеет.
Тогда, осатанев от винного пыла, Сдувая азарта лиловый нагар, Встает, занося под небо затылок: "Опять плутовать, мелюзга!"
И, плюнув на стол, где угрюмо толпятся Дрянной, мелконогой земли шулера, Шагнув через город, уходит шататься, Чтоб завтра вернуться и вновь проиграть. <1926>
ГУЛЛИВЕР ИГРАЕТ В КАРТЫ
В глазах Гулливера азарта нагар, Коньяка и сигар лиловые путы,- В ручонки зажав коллекции карт, Сидят перед ним лилипуты.
Пока банкомет разевает зев, Крапленой колодой сгибая тело, Вершковые люди, манжеты надев, Воруют из банка мелочь.
Зависть колет их поясницы, Но счастьем Гулливер увенчан - В кармане, прически помяв, толпится Десяток выигранных женщин.
Что с ними делать, если у каждой Тело - как пуха комок, А в выигранном доме нет комнаты даже Такой, чтобы вбросить сапог?
Тут счастье с колоды снимает кулак, Оскал Гулливера, синея, худеет, Лакеи в бокалы качают коньяк, На лифтах лакеи вздымают индеек,
Досадой наполнив жилы круто, Он - гордый - щелкает бранью гостей, Но дом отбегает назад к лилипутам, От женщин карман пустеет.
Тогда, осатанев от винного пыла, Сдувая азарта лиловый нагар, Встает, занося под небо затылок: "Опять плутовать, мелюзга!"
И, плюнув на стол, где угрюмо толпятся Дрянной, мелконогой земли шулера, Шагнув через город, уходит шататься, Чтоб завтра вернуться и вновь проиграть. <1926>SERGEYg
Я прошел над Алазанью, Над причудливой водой, Над седою, как сказанье, И, как песня, молодой.
Уж совхозом Цинандали Шла осенняя пора, Надо мною пролетали Птицы темного пера.
Предо мною, у пучины Виноградарственных рек, Мастера людей учили, Чтоб был весел человек.
И струился ток задорный, Все печали погребал: Красный, синий, желтый, черный,- По знакомым погребам.
Но сквозь буйные дороги, Сквозь ночную тишину Я на дне стаканов многих Видел женщину одну.
Я входил в лесов раздолье И в красоты нежных скал, Но раздумья крупной солью Я веселье посыпал,
Потому что веселиться Мог и сорванный листок, Потому что поселиться В этом крае я не мог,
Потому что я, прохожий, Легкой тени полоса, Шел, на скалы непохожий, Непохожий на леса.
Я прошел над Алазанью, Над волшебною водой, Поседелый, как сказанье, И, как песня, молодой. 1935 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.
ЦИНАНДАЛИ
Я прошел над Алазанью, Над причудливой водой, Над седою, как сказанье, И, как песня, молодой.
Уж совхозом Цинандали Шла осенняя пора, Надо мною пролетали Птицы темного пера.
Предо мною, у пучины Виноградарственных рек, Мастера людей учили, Чтоб был весел человек.
И струился ток задорный, Все печали погребал: Красный, синий, желтый, черный,- По знакомым погребам.
Но сквозь буйные дороги, Сквозь ночную тишину Я на дне стаканов многих Видел женщину одну.
Я входил в лесов раздолье И в красоты нежных скал, Но раздумья крупной солью Я веселье посыпал,
Потому что веселиться Мог и сорванный листок, Потому что поселиться В этом крае я не мог,
Потому что я, прохожий, Легкой тени полоса, Шел, на скалы непохожий, Непохожий на леса.
Я прошел над Алазанью, Над волшебною водой, Поседелый, как сказанье, И, как песня, молодой. 1935 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.SERGEYg
Сквозь гул Москвы, кипенье городское К тебе, чей век нуждой был так тяжел, Я в заповедник вечного покоя - На Пятницкое кладбище пришел.
Глядит неброско надписи короткость. Как бы в твоем характере простом Взяла могила эту скромность, кротость, Задумавшись, притихнув под крестом.
Кладу я розы пышного наряда. И словно слышу, мама, голос твой: - Ну что так тратишься, сынок? Я рада Была бы и ромашке полевой.
Но я молчу. Когда бы мог, родная, И сердце положил бы сверху роз. Твоих забот все слезы вспоминая, Сам удержаться не могу от слез.
Гнетет и горе, и недоуменье Гвоздем засело в существо мое: Стою, твое живое продолженье, Начало потерявшее свое. 1955 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.
НА МОГИЛЕ МАТЕРИ
Сквозь гул Москвы, кипенье городское К тебе, чей век нуждой был так тяжел, Я в заповедник вечного покоя - На Пятницкое кладбище пришел.
Глядит неброско надписи короткость. Как бы в твоем характере простом Взяла могила эту скромность, кротость, Задумавшись, притихнув под крестом.
Кладу я розы пышного наряда. И словно слышу, мама, голос твой: - Ну что так тратишься, сынок? Я рада Была бы и ромашке полевой.
Но я молчу. Когда бы мог, родная, И сердце положил бы сверху роз. Твоих забот все слезы вспоминая, Сам удержаться не могу от слез.
Гнетет и горе, и недоуменье Гвоздем засело в существо мое: Стою, твое живое продолженье, Начало потерявшее свое. 1955 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995. SERGEYg
Когда уйду - совсем согнется мать, Но говорить и слушать так же будет, Хотя и трудно старой понимать, Что обо мне рассказывают люди.
Из рук уронит скользкую иглу, И на щеках заволокнятся пятна,- Ведь тот, что не придет уже обратно, Играл у ног когда-то на полу. Ноябрь 1921 Русская советская поэзия. Под ред. Л.П.Кременцова. Ленинград: Просвещение, 1988.
* * *
Когда уйду - совсем согнется мать, Но говорить и слушать так же будет, Хотя и трудно старой понимать, Что обо мне рассказывают люди.
Из рук уронит скользкую иглу, И на щеках заволокнятся пятна,- Ведь тот, что не придет уже обратно, Играл у ног когда-то на полу. Ноябрь 1921 Русская советская поэзия. Под ред. Л.П.Кременцова. Ленинград: Просвещение, 1988. SERGEYg
