Родился в Патиали (ныне штат Уттар-Прадеш). Тюрк по происхождению. Был придворным поэтом. Писал на персидском, урду и хинди, популярен среди персов и таджиков. Ему принадлежат несколько сборников лирики: «Дар юности» (1272), «Середина жизни» (1284), «Полнота совершенства» (1293), «Избранный остаток» (1316), «Предел совершенства» (1325). Создал пятерицу по образцу поэм Низами. Используя индийский фольклор, внёс существенные изменения в сюжеты.
Оставил также литературоведческие и исторические сочинения. Ему приписываются сборники стихов, загадок и поговорок на хинди. На его творчестве отразилась близость к дервишскому ордену «Чишти».
Ами́р Хосро́в Дехлеви́, настоящее имя Абу́ ль-Хаса́н Ями́н ад-Дин Хосро́в (перс. ابوالحسن یمینالدین خسرو, хинди अबुल हसन यमीनुददीन ख़ुसरो ;1253, Патиали, ныне штат Уттар-Прадеш, — 1325, Дели) — индийский и персидский поэт, учёный, музыкант. Жил в Делийском султанате, писал большей частью на фарси, а также на хинди (хиндави). Поэзия Амира Хосрова имела огромное значение в истории индийской, персидской литератур. Отец Хосрова, Амир Сейф уд-Дин Махмуд, был одним из среднеазиатских командиров тюркского племени лачин, возводившего себя к кара-киданям[1][2][3] Его мать была уроженкой Индии из раджпутов Уттар-Прадеша[3][4]. Служил придворным поэтом и хронистом. Принадлежал к суфийскому ордену Чиштиййа, восхвалял в поэзии главу ордена и своего духовного наставника Низамуддина Аулия. Амиру Хосрову принадлежит большое количество поэтических, литературоведческих и исторических сочинений. Лирика поэта собрана в пяти диванах: «Дар юности» (написано 1272), «Середина жизни» (написано 1284), «Полнота совершенства» (написано 1293), «Избранный остаток» (написано 1316) и «Предел совершенства» (написано 1325). Создал десять поэм-дастанов, в том числе «Девальрани Хизр-хан» на сюжет из жизни двора. Пять из них включены в «Хамсу» («Пятерицу»), написанную по образцу и на сюжеты поэм Низами: «Восхождение светил» (написано 1298), «Ширин и Хосров» (написано 1298), «Меджнун и Лейла» (написано 1298), «Искандерово зеркало» (написано 1299) и «Восемь райских садов» (написано 1301). Сохранились сборники стихов, загадок и поговорок на хинди, авторство которых приписывается Амиру Хосрову. Предположительно ему принадлежит словарь синонимов «Халикбари», содержащий арабские, персидские и хинди слова. По легенде является изобретателем музыкального инструмента ситара и родоначальником музыкального направления каввали — суфийских песнопений. Почитаемая по сей день гробница Амира Хосроу находится рядом с мавзолеем его духовного наставника, в Дели, в квартале «Хазрат Низамуддин». Каждый год со всего Индостана на трехдневный Урс — годовщину смерти поэта съезжаются исполнители каввали.
Родился в Патиали (ныне штат Уттар-Прадеш). Тюрк по происхождению. Был придворным поэтом. Писал на персидском, урду и хинди, популярен среди персов и таджиков. Ему принадлежат несколько сборников лирики: «Дар юности» (1272), «Середина жизни» (1284), «Полнота совершенства» (1293), «Избранный остаток» (1316), «Предел совершенства» (1325). Создал пятерицу по образцу поэм Низами. Используя индийский фольклор, внёс существенные изменения в сюжеты.
Оставил также литературоведческие и исторические сочинения. Ему приписываются сборники стихов, загадок и поговорок на хинди. На его творчестве отразилась близость к дервишскому ордену «Чишти».
Ами́р Хосро́в Дехлеви́, настоящее имя Абу́ ль-Хаса́н Ями́н ад-Дин Хосро́в (перс. ابوالحسن یمینالدین خسرو, хинди अबुल हसन यमीनुददीन ख़ुसरो ;1253, Патиали, ныне штат Уттар-Прадеш, — 1325, Дели) — индийский и персидский поэт, учёный, музыкант. Жил в Делийском султанате, писал большей частью на фарси, а также на хинди (хиндави). Поэзия Амира Хосрова имела огромное значение в истории индийской, персидской литератур. Отец Хосрова, Амир Сейф уд-Дин Махмуд, был одним из среднеазиатских командиров тюркского племени лачин, возводившего себя к кара-киданям[1][2][3] Его мать была уроженкой Индии из раджпутов Уттар-Прадеша[3][4]. Служил придворным поэтом и хронистом. Принадлежал к суфийскому ордену Чиштиййа, восхвалял в поэзии главу ордена и своего духовного наставника Низамуддина Аулия. Амиру Хосрову принадлежит большое количество поэтических, литературоведческих и исторических сочинений. Лирика поэта собрана в пяти диванах: «Дар юности» (написано 1272), «Середина жизни» (написано 1284), «Полнота совершенства» (написано 1293), «Избранный остаток» (написано 1316) и «Предел совершенства» (написано 1325). Создал десять поэм-дастанов, в том числе «Девальрани Хизр-хан» на сюжет из жизни двора. Пять из них включены в «Хамсу» («Пятерицу»), написанную по образцу и на сюжеты поэм Низами: «Восхождение светил» (написано 1298), «Ширин и Хосров» (написано 1298), «Меджнун и Лейла» (написано 1298), «Искандерово зеркало» (написано 1299) и «Восемь райских садов» (написано 1301). Сохранились сборники стихов, загадок и поговорок на хинди, авторство которых приписывается Амиру Хосрову. Предположительно ему принадлежит словарь синонимов «Халикбари», содержащий арабские, персидские и хинди слова. По легенде является изобретателем музыкального инструмента ситара и родоначальником музыкального направления каввали — суфийских песнопений. Почитаемая по сей день гробница Амира Хосроу находится рядом с мавзолеем его духовного наставника, в Дели, в квартале «Хазрат Низамуддин». Каждый год со всего Индостана на трехдневный Урс — годовщину смерти поэта съезжаются исполнители каввали.SERGEYg
*** Тюрчанка, пусть Аллах тобой не почитаем, Перед тобой ничто вся Индия с Китаем. Хоть раз прими меня, чтоб я забыться мог, Забыл, как обивал напрасно твой порог. Сказала: "Не блуждай, о странник, сделай милость!" Могу ли не блуждать, коль сердце заблудилось? Я стражу по ночам у стен твоих несу И поверяю боль в твоих воротах псу. К чему ходить в мечеть сраженному любовью? Я к Мекке обращен, молюсь, а вижу брови. Пою о соловьях, о розах я пою, Чтоб только воспевать жестокую мою. Бывало, шел в цветник, блаженствуя заране, Теперь влечет меня твое благоуханье. Сожги меня, сожги неправедным огнем И пепел мой рассыпь на зеркале твоем! Рад голову Хосров подставить под удары, Коль для тебя в игре она подобна шару.
*** Тюрчанка, пусть Аллах тобой не почитаем, Перед тобой ничто вся Индия с Китаем. Хоть раз прими меня, чтоб я забыться мог, Забыл, как обивал напрасно твой порог. Сказала: "Не блуждай, о странник, сделай милость!" Могу ли не блуждать, коль сердце заблудилось? Я стражу по ночам у стен твоих несу И поверяю боль в твоих воротах псу. К чему ходить в мечеть сраженному любовью? Я к Мекке обращен, молюсь, а вижу брови. Пою о соловьях, о розах я пою, Чтоб только воспевать жестокую мою. Бывало, шел в цветник, блаженствуя заране, Теперь влечет меня твое благоуханье. Сожги меня, сожги неправедным огнем И пепел мой рассыпь на зеркале твоем! Рад голову Хосров подставить под удары, Коль для тебя в игре она подобна шару.SERGEYg
*** Завещана яма глубокая нам, Забывчивых много покоится там. Хранится живая вода в нашем теле, Сосуд ненадёжен - всё щели да щели! Быть может,и наш голубой небосвод- Огромной гробницы изогнутый свод? Мы так быстротечны под куполом этим, Появимся-вскрикнем, уйдём-не заметим. Что тело! Истлеет - останется прах. Лишь доброе имя пребудет в веках! Стремись к одному в этом царстве печали: Так жить, чтобы после добром поминали! Ведь злобный завистник,предатель и лжец Живёт на земле, но уже он - мертвец. О ближнись пекись-не забудут живые. Наш век продлевают поступки благие!
*** Завещана яма глубокая нам, Забывчивых много покоится там. Хранится живая вода в нашем теле, Сосуд ненадёжен - всё щели да щели! Быть может,и наш голубой небосвод- Огромной гробницы изогнутый свод? Мы так быстротечны под куполом этим, Появимся-вскрикнем, уйдём-не заметим. Что тело! Истлеет - останется прах. Лишь доброе имя пребудет в веках! Стремись к одному в этом царстве печали: Так жить, чтобы после добром поминали! Ведь злобный завистник,предатель и лжец Живёт на земле, но уже он - мертвец. О ближнись пекись-не забудут живые. Наш век продлевают поступки благие!
*** В этом мире всех наездниц превзошла искусством ты, В этом мире нет красавиц столь же дивной красоты! Стан - стройнее кипариса. Если есть еще такой, То достоин поцелуев и объятий только твой! Нет душе моей покоя, сердце мечется стеня, А терпенья не осталось и крупицы у меня. Многих в горе я утешил, от любви полуживых. Средь утешенных, однако, нет утешившего их. Ты сулишь блаженство встречи. Так не медли, поспеши! Опоздаешь - у Хосрова не останется души. Лучше вместо обещаний навсегда со мной порви. Не испытывай, не мучай сердце пленника любви! Верь, оно твое! Не веришь? Оттого меня не жаль? Что ж, не веришь ты Хосрову, так спроси его печаль.
*** В этом мире всех наездниц превзошла искусством ты, В этом мире нет красавиц столь же дивной красоты! Стан - стройнее кипариса. Если есть еще такой, То достоин поцелуев и объятий только твой! Нет душе моей покоя, сердце мечется стеня, А терпенья не осталось и крупицы у меня. Многих в горе я утешил, от любви полуживых. Средь утешенных, однако, нет утешившего их. Ты сулишь блаженство встречи. Так не медли, поспеши! Опоздаешь - у Хосрова не останется души. Лучше вместо обещаний навсегда со мной порви. Не испытывай, не мучай сердце пленника любви! Верь, оно твое! Не веришь? Оттого меня не жаль? Что ж, не веришь ты Хосрову, так спроси его печаль.SERGEYg
*** Умный народ, что от забот И дел мирских отказался. Разум поймет, почему от хлопот Он в кельи свои забрался. Вот мудрецы, вот хитрецы Добрые дни повидали, Не оттого ль лучше всего Им мир в углу показался. Духом варят попусту, зря, Ибо, неспешно, другие Мирно пасутся себе, и им Рай с плодами достался. Нет у таких дел до других, Этот отряд старейший, В мир единенья себя устремив, В мире ни с чем расставался. Стоя на месте, хоть на пути, Разве дойдешь до цели, Волей-неволей, а надо идти, Только тогда и добрался. Тот же народ, чью душу гнетет Злая воля к наживе, Душу в заклад, продать себя рад, На клок земли разменялся. Эй ты, Хосров, не роняй бранных слов, Под громкозвучным сводом, Все, что сказал, то и слыхал, К народу ты обращался.
*** Умный народ, что от забот И дел мирских отказался. Разум поймет, почему от хлопот Он в кельи свои забрался. Вот мудрецы, вот хитрецы Добрые дни повидали, Не оттого ль лучше всего Им мир в углу показался. Духом варят попусту, зря, Ибо, неспешно, другие Мирно пасутся себе, и им Рай с плодами достался. Нет у таких дел до других, Этот отряд старейший, В мир единенья себя устремив, В мире ни с чем расставался. Стоя на месте, хоть на пути, Разве дойдешь до цели, Волей-неволей, а надо идти, Только тогда и добрался. Тот же народ, чью душу гнетет Злая воля к наживе, Душу в заклад, продать себя рад, На клок земли разменялся. Эй ты, Хосров, не роняй бранных слов, Под громкозвучным сводом, Все, что сказал, то и слыхал, К народу ты обращался. SERGEYg
*** Напрасны проклятья и слезные стоны! Что делать, судьба не всегда благосклонна. Я с радостью жертвою стал бы твоею. Что делать, заставить любить не умею. Печальному сердцу лекарство - терпенье. Что делать, коль в сердце терпенья - ни тени? Сношу терпеливо лишь тяжкие муки. Что делать, коль ранен кинжалом разлуки? Тебя не заставит забыть и могила. Что делать, коль ты обо мне позабыла? Раба обласкают - он сдвинет и горы. Что делать, стелюсь я, я слышу укоры. Ты жизни Хосрову дороже, о пери! Что делать, стучусь я в закрытые двери.
*** Напрасны проклятья и слезные стоны! Что делать, судьба не всегда благосклонна. Я с радостью жертвою стал бы твоею. Что делать, заставить любить не умею. Печальному сердцу лекарство - терпенье. Что делать, коль в сердце терпенья - ни тени? Сношу терпеливо лишь тяжкие муки. Что делать, коль ранен кинжалом разлуки? Тебя не заставит забыть и могила. Что делать, коль ты обо мне позабыла? Раба обласкают - он сдвинет и горы. Что делать, стелюсь я, я слышу укоры. Ты жизни Хосрову дороже, о пери! Что делать, стучусь я в закрытые двери.SERGEYg
*** Когда источаешь улыбкою мед, Никто у торговцев сластей не берет. Когда возникаешь на миг предо мной, В глазах - кипарис, озаренный луной. Сверкнешь красотой - расступается ночь. С тобой состязаться и солнцу невмочь. Бледнеет, но спать не уходит луна. Должно быть, от ревности ей не до сна. О прелести локонов я промолчу, Безумцев запутать в кудрях не хочу. Нет, я не один восхищаюсь тобой. Увидев тебя, восхитится любой. Я - раб твой, и все ж всемогущ и велик. Владыка и раб у владыки владык. Ты перлы стихами, Хосров, произнес И в мир превратил первозданный хаос.
*** Когда источаешь улыбкою мед, Никто у торговцев сластей не берет. Когда возникаешь на миг предо мной, В глазах - кипарис, озаренный луной. Сверкнешь красотой - расступается ночь. С тобой состязаться и солнцу невмочь. Бледнеет, но спать не уходит луна. Должно быть, от ревности ей не до сна. О прелести локонов я промолчу, Безумцев запутать в кудрях не хочу. Нет, я не один восхищаюсь тобой. Увидев тебя, восхитится любой. Я - раб твой, и все ж всемогущ и велик. Владыка и раб у владыки владык. Ты перлы стихами, Хосров, произнес И в мир превратил первозданный хаос.SERGEYg
*** О свет небес, язык огня, Им все вокруг озарено. Дай, кравчий, в честь начала дня Огнепоклонников вино. Отправь корабль мой, может, я Куда-нибудь и доплыву, Хоть в море горя берегов Нигде найти не суждено. Нет, нет, скорей красой своей Заставь меня печаль забыть, Ну хоть на миг счастливым быть, Чтоб сразу стало все равно. Пойдем со мной, к тебе прильну, Тебя за шею обниму, Ты от вина совсем пьяна, Мне ж горем пьяным быть дано. Тебе рабынею луна, Пьяни красой меня спьяна, Хоть не умыта после сна И не причесана давно. Эй, музыкант, рвани струну, Пусть брызнет тучей звуков дождь, Ты аскетизм, что сушит нас, Смочь мелодией шальлой. И легче вдруг, и хмельна, И музыкой сражен Хосров. А ну, на радостях, давай, В любви закружился со мной.
*** О свет небес, язык огня, Им все вокруг озарено. Дай, кравчий, в честь начала дня Огнепоклонников вино. Отправь корабль мой, может, я Куда-нибудь и доплыву, Хоть в море горя берегов Нигде найти не суждено. Нет, нет, скорей красой своей Заставь меня печаль забыть, Ну хоть на миг счастливым быть, Чтоб сразу стало все равно. Пойдем со мной, к тебе прильну, Тебя за шею обниму, Ты от вина совсем пьяна, Мне ж горем пьяным быть дано. Тебе рабынею луна, Пьяни красой меня спьяна, Хоть не умыта после сна И не причесана давно. Эй, музыкант, рвани струну, Пусть брызнет тучей звуков дождь, Ты аскетизм, что сушит нас, Смочь мелодией шальлой. И легче вдруг, и хмельна, И музыкой сражен Хосров. А ну, на радостях, давай, В любви закружился со мной. SERGEYg
*** Не думай, что влюбленные - Адамовы сыны. О друг мой, это ангелы, бесплотные, как сны. Не духи ли воистину Меджнун, Вамик и Вис, Из горных тайн обители спустившиеся вниз? О пери, будь источником и впрямь воды живой Для жаждущих, которые уходят в мир иной! От твоего видения в бессонной тьме ночей Бегу, как мышь летучая от солнечных лучей. Хосров на грани гибели из-за твоей красы. Наставник - прочь! Что мертвому дыхание Исы?
*** Не думай, что влюбленные - Адамовы сыны. О друг мой, это ангелы, бесплотные, как сны. Не духи ли воистину Меджнун, Вамик и Вис, Из горных тайн обители спустившиеся вниз? О пери, будь источником и впрямь воды живой Для жаждущих, которые уходят в мир иной! От твоего видения в бессонной тьме ночей Бегу, как мышь летучая от солнечных лучей. Хосров на грани гибели из-за твоей красы. Наставник - прочь! Что мертвому дыхание Исы?SERGEYg
*** Нет стройнее стана под луною! Безраздельно ты владеешь мною. Ротик - приоткрытая фисташка - Улыбнется, я вздыхаю тяжко. Шпоришь, зная - силы на исходе. Что же шпорь! В твоих руках поводья. Полюби! Позволь коснутся стана. Я беречь тебя от сглазу стану. Повелишь: "Сойди с моей дороги!" Не смогу - в твоих оковах ноги. Как живу, не спрашивай Хосрова, Как мне жить, коль ты со мной сурова?
*** Нет стройнее стана под луною! Безраздельно ты владеешь мною. Ротик - приоткрытая фисташка - Улыбнется, я вздыхаю тяжко. Шпоришь, зная - силы на исходе. Что же шпорь! В твоих руках поводья. Полюби! Позволь коснутся стана. Я беречь тебя от сглазу стану. Повелишь: "Сойди с моей дороги!" Не смогу - в твоих оковах ноги. Как живу, не спрашивай Хосрова, Как мне жить, коль ты со мной сурова? SERGEYg
